class="p1">Стоит с багром в руках в общей цепочке и Витя Смородин, толкает брёвна.
— Шагайте, шагайте! — покрикивает. — Шагайте. И никаких гвоздей.
Доброе дело добром отзовется
Случилось это глубокой осенью. Шли дожди. Решетили землю. Неистово носился ветер. Ударял в бараки. Валил людей. Неспокойное было время.
В один из таких дней, уже вечером, в темноте подошёл к Комсомольску буксир. Притащил плоты с лесом для стройки.
В тот день ветер достиг необычной силы. Налетал он с особой злобой. Стал разбивать плоты.
Объявили аврал, тревогу.
Среди прибежавших спасать плоты были бригадир Николай Гаврилов и однофамилец Миши Иванова Вася Иванов.
Гаврилов сразу же бросился на ближайший плот. Пытался он удержать в общей связке брёвна. Однако было поздно. Связка треснула. Видел Вася Иванов, как заколебались, заходили под Гавриловым брёвна, как вдруг отошли они одно от другого. Образовался просвет. Не удержался Гаврилов, рухнул в этот просвет.
Вспомнил Вася суворовское: «Сам погибай, а товарища выручай». Бросился вперёд, туда, на плот, на брёвна.
— Гаврилов! — кричит. — Гаврилов! Держись, Гаврилов! — Пробежал метр, второй. Брёвна скользкие, вёрткие. Поскользнулся Вася — и тоже в воду.
И сразу на берегу:
— Утонули! Утонули!
— Вася утонул!
— Гаврилов утонул!
Кинулись люди к стоящей неподалеку лодке. Пошли на помощь.
Бороздила лодка туда-сюда по Амуру. До зари, до рассвета продолжались поиски. Нет Гаврилова, нет Иванова. Общий траур среди строителей.
Однако не погибли в ту ночь ни Иванов, ни Гаврилов.
Вот что случилось тогда с Гавриловым. Упал он в воду, и тут же волна подхватила, понесла его вниз по течению. Стал он плыть, пытается преодолеть, пересилить волну и течение. Сильнее волна и течение. Всё дальше от берега, от Комсомольска тащит его вода.
А вот что случилось тогда с Ивановым. Упал он вслед за Гавриловым в воду. Подхватила и его волна, понесла по течению. Да только беда случилась тогда с Ивановым. Падая, ударил он сильно ногу. Не может бороться с волной Василий. Несёт его ниже, ниже, всё ниже. Теряет от боли, от стужи Вася сознание. Взмахнёт руками, схватится за поверхность воды. Однако нет сил удержаться. То появится он над водой, то вновь с головой под волну уходит. Понимает Василий: приходит конец. Вот снова рывок. Слабее, слабее. Вот кончились силы. Поставлена точка. Лишился сознания Вася.
И тут… Однако не чувствовал этого уже Иванов. Продолжал Гаврилов бороться с волной. Взмах руками. Ещё взмах. И вдруг: что такое? В темноте коснулась рука какого-то предмета. Отдёрнул Гаврилов руку. Опять протянул. Понял: это же человек в воде.
Стал бороться теперь Гаврилов за жизнь свою и жизнь неизвестного человека. Пересилил он всё же волну и течение. Доплыл до амурского берега. Вынес спасённого. Глянул. Так это же Иванов Вася!
— Вася! Вася! Иванов! — тормошит он товарища. Привёл его в чувство. Открыл Иванов глаза. Пришёл в себя. Вот так чудо.
Бросился Иванов спасать Гаврилова. А оказалось, Гавриловым был спасён.
Так уж в жизни давно ведётся: доброе дело добром отзовётся.
Злейший враг
Лето. Цветёт, благоухает, поёт тайга. На сотни километров, за три горизонта зелёным ушла разливом. Заговорила листвой и травами.
Но чу! Притаился здесь злейший враг — комары, гнус, таёжная мошкара. Тысячи их. Тысячи тысяч. Миллион миллионов.
Нет от врагов спасения. Атакуют со всех сторон. Впиваются в руки, в шею, в лицо. Набиваются в ноздри, в уши. Жалят в веки. Жалят в губы. Лезут за шиворот. Лезут под рукава. Готовы прокусить и одежду, и обувь, пронзить и стекло, и сталь.
— Уймитесь!
— Уймитесь!
Нет от врагов спасенья.
Ты в походе — кружат над тобой комары.
Ты на привале — кружат над тобой комары.
Спишь, читаешь, сидишь, гуляешь — нет от врага защиты.
Кружат, кружат над тобой комары. Совершают кровавую пляску.
Был бригадир на стройке.
— Подумаешь, гнус, мошкара!
— Как так — подумаешь?!
— А чего их бояться, — сказал бригадир. — Хотите рецепт?
— Хотим!
— Смотрите.
Приступил бригадир к работе. Спорится всё у него в руках. Рубили как раз тайгу. Взмах топором, ещё взмах, ещё взмах. Ложатся, как трава под косой, стволы. Залюбуешься, глядя на эту ловкость. Налетели на бригадира комары. Окружили, повисли облаком. Жужжали, жужжали. Кусали, кусали. Не обращает на них бригадир внимания.
Налетели мошка и гнус.
Повисли на бригадире живыми хлопьями. Кусали, кусали. Не обращает на них бригадир внимания.
Пискнул главарь комариный:
— Не тот экземпляр.
Пискнул главарь мошкариный:
— Какой-то чудной попался.
— Не интересно, — пискнул начальник гнуса.
Отступили таёжные разбойники. Полетели бояк и нерадивых кушать.
В жизни порой чудеса бывают —
От бед и болезней работа спасает.
Главная специальность
Переживал Дима Матвеев. Не было у него никакой специальности.
Разводит руками:
— Нет никакой специальности.
Был он совсем молод ещё.
Любили его строители. Внимательный он паренёк и отзывчивый.
Ещё когда ехали на Дальний Восток с Димой в поезде, произошла такая история.
Стали обедать как-то в пути комсомольцы. Развернули парни и девчата свои дорожные кульки. Развернул и Дима. Мама ему в дорогу и котлет нажарила, и яиц отварила, и огурчиков солёных положила, и сладкие булочки специально напекла.
Ест Дима, видит: сосед нет-нет да посмотрит в его сторону. Понял Дима: нет, видимо, у соседа с собой еды, а кушать хочется. Протянул Дима ему яйцо. Протянул огурец, котлету.
— Ешь, ешь.
Суёт и булочку.
Заметили другие, как угощает соседа Дима, спрашивают:
— Друг?
— Нет.
— Знакомый?
— Нет?
— Земляк?
— Нет, — отвечает Дима. — Просто всем надо кушать.
Потом, когда ехали уже из Хабаровска в Комсомольск-на-Амуре на пароходе, обратили другие внимание на такую картину.
Холодно было. Ветер гулял над Амуром. Ежились все от холода. Вот и худенький какой-то парнишка. Кашляет. Подошёл к нему Дима, снял со своей шеи шарф.
Заупрямился парнишка.
— Надевай, надевай!
— Друг? — спрашивают у Димы.
— Нет, — отвечает Дима.
— Знакомый?
— Нет, — отвечает Дима.
— Земляк?
— Нет, — отвечает Дима.
А вот и ещё одна история. Было это уже в самом Комсомольске. Заболел серьёзно комсомолец Николай Хохлов. Не было пока друзей у Хохлова. Заботы у других, работа, разные хлопоты. Скучает Хохлов на больничной койке. Вдруг приходит к
